Георгіївська стрічка призвела до розстрілу дитини і 4 дорослих добровольцями з Чернігівщини?

В Чугуевском горсуде Харьковской области судят наших земляков, бойцов 41-го батальона. Сергею Смоляру из Нежина вменяют покушение на убийство и разбой. Николай Зогий из Орловки Куликовского района, его подозревают в разбое с применением насилия, совершенном по предварительному сговору, незаконном завладении особо важными документами и хранении наркотиков — метамфетамина без цели сбыта. После суда Смоляр и Зогий в СИЗО. Еще трое: Колода О.Г, Дашкевич П.Л. и Иваненко О.В. — на подписке о невыезде. Их подозревают только в угоне. Все трое сотрудничают со следствием и признали вину.

Храбро воевали хлопцы, но их жизнь изменил день 10 сентября прошлого года. Тогда на «Жигулях», мимо Харькова, они возвращались из отпуска в свою часть, которая стояла в Енакиево Донецкой области. Четверо из пяти были пьяны. Сначала расстреляли попутную машину, в которой семейство ехало крестить ребенка. Дитя находилось в машине. Ранили в голову женщину. Она теперь инвалид второй группы. Потом остановили микроавтобус с гражданином Германии. Отобрали транспорт, документы. По версии следствия, у нападавших была одна цель — подобрать себе машину получше. Свою «семерку» бойцы пытались сжечь. Это увидели проезжавшие мимо волонтеры. Остановились. Досталось и им пять выстрелов. Едва остались живы. Одному зацепило мягкие ткани руки. На суде Сергей Смоляр сказал, что их провоцировали люди в первой машине. Показывали фак и георгиевскую ленточку. И стрелял он не по людям, а по машинам.

 

Когда Николая Зогия в суде показывали в новостях по телевизору, мать не видела.

— Служить рвался сам! — рассказывает 68-летняя Анна Зогий. — Из Боярки приезжал в военкомат в Нежин. Просился в АТО. Говорил: «Я откажусь, другой откажется. А кто будет страну защищать?».

Прошлой весной его забрали. Когда приходил в отпуск или созванивались по телефону, говорил, что все хорошо. Спрашивала: «Что ты делаешь?». «Клеим казарму», — отвечал.

Нежинец Сергей Смоляр на скамье подсудимых

 

О том, что ее сын в СИЗО, Анна Николаевна долго не знала.

 

— Последний раз общалась с ним перед отъездом из отпуска, — вспоминает. — Крестная его тогда приходила. Он говорил: «Помогайте матери, пока я отслужусь». Планами делился. Говорил, что хочет мне в дом воду провести. Когда ехал на Восток, вез гуманитарную помощь. Собирали в Боярке, сносили ему на квартиру. И рукавицы, и шапки, и всякую всячину.

— Не знаю. Но он без машины шел служить, — пожимает плечами мать. — О случившемся мне сначала ничего не говорили. Долго брехали. Я спрашивала, почему Коля не звонит. А мне отвечали, мол, он же не на курорте. Даже не помню, кто правду рассказал. В СИЗО к Коле ездит супруга Ирина. Вроде, через стекло с ним общалась.

 

— Вообще не пил 14 лет. Не кодированный, но поставил на алкоголе точку.

— Боже вас сохрани!

— Не заметила, — признается Анна Николаевна. — Моего сына в Орловке любят. Вон физрук со школы приходил. Говорил: «Не плачьте, все будет хорошо».

Такого ребенка, как мой Коля, ни у кого нет, — плачет Анна Зогий. — До мобилизации Коля жил в Боярке Киевской области, в квартире своей второй жены. Работал на заводе, водителем. У сына было два брака: от первого есть сын Владик, во втором вырастил приемную дочку Аню и уже стал дедом.

 

Всего у Анны Николаевны было пять детей. Коля самый младший. В июне будет четыре года, как умер сын Саша. Работал бригадиром на стройке. Простудился и умер.

 

— Срочную службу Коля проходил в Бердичеве, был танкистом, — рассказывает мать.

О Зогие и Смоляре хорошо отзывается первый комбат 41 батальона Алексей Дроздов.

 

После летнего ранения Алексей Викторович имеет инвалидность. Сейчас выведен за штат, зачислен в полк резерва.

 

Все пять ребят призваны Нежинско-Куликовским военкоматом. Смоляр и Зогий в военкомат пришли сами. Хотели защищать Украину. Очень положительные ребята. Сережа Смоляр вообще яркая личность, боевой парень. Ни у Смоляра, ни у Зогия не было обостренного чувства справедливости. Они понимали, где они и что делают на Востоке.

 

Колода парень характерный, своеобразный. А Дашкевич и Ивахненко, пусть это не очень хорошо звучит, просто олухи. Это ведомые ребята, которые действуют по зову толпы.

 

Я кадровый военный, морально более-менее готов к войне. Ребята, которых мобилизовали, — нет. Если ребят провоцировали, они могли сорваться.

— С немцем мне вообще ничего не понятно. Как так получилось?

 

— Зогий вообще не пил. Он, вроде, был за рулем.

— Это банальное обезболивающее. Мне самому его столько кололи, пока с ранением доставили в Киевский госпиталь. Метамфетамин был у многих бойцов батальона. Сначала я сказал раздать его только тем, кто стоит на блокпостах. Потом, когда бои ужесточились, препарат выдали и другим бойцам. В случае ранения его кололи, чтоб не болело.

— Никто не говорит о том, чтобы бойцы не понесли заслуженное наказание, — говорит Дроздов. — Но ситуацию нужно изучить досконально.